У Пака побаливал зуб. Поэтому-то он и казался напряженным: еще бы, зуб, у него, который так следил за собой!... А то, что кто-то, похоже, открыл охоту за курьерами Семьи - не могло вызвать на загорелом лице Пака и тени недовольства. Потому что серьезные проблемы Пак встречал с неизменно спокойным и доброжелательным лицом.
- Кто-то открыл охоту на наших гонцов, - коротко проронил он, посмотрев на Эжена. - Уже двоих не досчитались. И все - в Иль-де-Франс...Нет, - тут же поправился. - Один - в Испании. А мы - везем важные новости...так что, господа, будьте бдительны. - Эрик рядом даже глаз на него не скосил, но Пак отчетливо понял, что тот его слышал и на миг вынырнул из своих мыслей, принимая его слова к вниманию.

- Нет у меня предположений, - ответил негромко Пак. - Предположения - не моя стезя...И ты уже четвертый раз едешь со мной за компанию. Вы оба. Ты еще не привык?...Изменилось лишь одно: нам могут угрожать НЕ случайно. - Его пальцы на набалдашнике трости были спокойны, как и его голос. - Доберемся до дома - выслушаем факты...и будем думать. Или просто решать... - не смотря на то, что Эжен только внешне выглядел старше - именно из-за уверенного плавного спокойствия Пак производил впечатление старшего.

"...я приставлен, чтобы тебя охранять?..." - эти слова вызвали у Пака тихую внутреннюю улыбку, которая могла бы отразиться в его глазах - но он спокойно укрыл ее, приопустив веки: эти двое были слишком задерганы жизнью, чтобы не ловить даже малейшие проявления внимания - тем паче, внимания не враждебного, а даже и наоборот...
Собственно, Пак твердо был уверен, что это не Эжен - и не, упаси Господь, Эрик - охраняет его, а он сам - играет роль некоего опекуна над двумя великовозрастными...так, тссс. Это - даже не в мыслях. При таком уровне опыта общения с разновсяким народом - Паку немудрено работать для них проводником в почти нормальной жизни, которой эти двое были жестоко обделены.
Поправка: он не играет роль. Просто с некоторых пор - он "выходит на дорогу" не один. Он не умаляет значения талантов и опыта обоих fratelli*, н-но...но хорошо, что он их встретил и его разум тогда его не подвел.
- Я хочу, чтобы ты вспомнил, что теперь тебе совершенно незачем воровать и поминать свое сумасшедшее прошлое каждый день, - с напускной спокойной, какой-то основательной строгостью. - И хочу, чтобы ты вспомнил: сейчас - нас ждет превосходный... - он тоже посмотрел в окошко мимолетно. - ...обед. А после - разговор с доном Симоном... - кажется, легендарного дона Симона семьи Эскудо они еще не видели. Ну, им грозит море впечатлений... - И, возможно - встреча с моей знаменитой матушкой...если она соизволила прибыть в Париж. - Последнее - он произнес со вздохом, вновь сложив пальцы на набалдашнике трости: вот это - была причина тревоги почище убийств...Он так и не представил своих...эээ...напарников матушке и прямым старшим своего рода - прошлое лето неподалеку от Марселя, в маленьком замке, принадлежащем Семье, не в счет, - не представил - а это неверно: и матушка, и отец - должны знать о том, с кем "бьет дорогу" Испанец...
- А вообще-то - мы тихо передадим то, что надо, дону - и будем играть роль возможной наживки в ресторанчике напротив особняка, - завершил он свою речь. И нимало не смущался тем, что его, лучшего курьера Семьи - будут использовать "червячком".

Эрик и не подозревал, что ни у одного из них ничего не кончилось. Совершенно.
Отследив, как потемнели на миг его глаза, Пак спокойно и четко произнес:
- Не надо. Не будь столь мрачным, - и, когда Эрик застыл на миг, осознав, что ему опять указывают - чего он терпеть не мог - Пак продолжил, не сомневаясь, что Эрик его понял: - Будешь так выдавать нас - посажу дома, книжки читать. А мы с Эженом будем по городу колесить, убийц приманивать - и вообще, заниматься разными веселейшими вещами...которых вы, сударь, будете лишены. За свою несдержанность, - прямые, почти грубые насмешливые слова, хотя и сказанные негромким "ласковым" голосом, всегда встряхивали Эрика достаточно, чтобы взять себя в руки. И Пак прекрасно знал, почему, - во всей этой словесной галиматье только одно слово имело на самом деле смысл: слово "нас". Эрик слишком хорошо помнил, когда этого "нас" не было - и слишком хорошо понимал, что такое, когда оно есть.

- Эрик, что именно тебя забавляет? - терпеливо, все так же негромко, внимательно - и почти мягко. - То, что мы рвались в этот городишко сломя голову от самого Лиона - а теперь неспешно трясемся, будто выставляя себя на показ, по дороге к дому Семьи?... - именно так - и никак иначе. Это жизнь, и ни в коем случае нельзя дать Эрику хоть на миг выпасть из этой новой, вечно движущейся жизни, связанной с двумя сидящими рядом. Это утомительно, да. Но это - есть, и это - настоящее. - А я уверен, что тебе надо было сюда приехать. Потому что это просто город. Но не причина для тебя - постоянно наступать себе на хвост...И потому, что ты мне здесь нужен. - с невозмутимейшим лицом - Пак умолк и посмотрел в окно: вот сиди и думай, Эрик-не-Призрак, в каком смысле ты нужен: как друг, как пациент, которого боятся оставить наедине с самим собой - или как напарник в трудном деле...или все вместе?...

- Да, - отточено, как сталью лязгнул в миг похолодевший голос Патрика. - Абсолютно точно - совпадение. И тебя оно совершенно не касается...ты об этом не думал? - посмотрел на Эжена. - Эжен, возьми себя в руки и перестань напоминать черта из табакерки...Мррак, я вообще не представляю, как буду представлять вас дону Симону - не говоря уж о моей матушке!... - Отчаянье в словах Пака было тихим - но совершенно искренним: Семья ждет, а эти двое решили вновь тонуть в прошлом вместо будущего!...Карета стала замедлять ход и повернула на бульвар Опиталь. Виконт сделал глубокий вдох - и четко, размеренно произнес: - Господа, мне отвратителен ваш настрой. Надеюсь, когда я вас накормлю - ваше настроение улучшится. Если нет - я вас напою. В состоянии опьянения мы перевернем весь город, переженим убийц на фараонах, побреем всех балерин вашего театра в монахи...и если после этого вам не станет легче - я подам в отставку и сам уйду в монахи! К ним же!... - все это он произнес негромко, с нарастающей горячностью - но повысил голос лишь в конце речи. Карета остановилась и Саша - извозчик - открыл дверь. Спустил ступеньку. Пак первым отправился наружу, буркнув что-то вроде: - Santa cre-tinier-ra...maledetto...fratelli!...