Марти, выслушав ДРУГИМ ухом, ибо блюза и джаза не любит, долго сидит молча, смотря в огонь.
А потом не выдерживает - снова Любовь Захарченко.
Не приснился мне не враг, и не вор,
Не погост, не поминальный костер.
А прислинся мне мой сад - экий вздор.
Как проснулся, не пойму до сих пор.
Сад мой, сад мой, моя кровь, моя боль!
Что же это приключилось с тобой?
Да неужто обурьянеть решил?
Дед сажал тебя, да видно, спешил.
То ли дед тебя не там засевал,
То ль отец тебя не так поливал,
То ль неверным осеняли крестом,
То ль посажен ты на месте - не том.
Черная смородина,деда сны напрасные,
Черная смородина - где сажали красную.
Думу думал, я на травке сидел,
Думу думал - кто же не доглядел.
Думу думал - ну а травка росла.
Без печали, без забот, без числа.
И пока я там судил да рядил,
Свою совесть до калитки водил,
Что-то пел да виноватах искал -
Сын мой тихо в крапиве подрастал.
Рос, родимый, вместе с сорной травой,
Да накрыло все ж его с головой.
Раз позвал - да только тихо в ответ.
Вроде был -то сын, а вроде и нет.
Рвал проклятую, себя проклинал,
Ты прости меня, мой сын, если б знал.
Знать, не те тебе я песни-то пел,
Раз уж стать ты крапивой захотел.
Черная смородина,деда сны напрасные,
Черная смородина - где сажали красную.
Я не помню, что там было потом.
Я проснулся - как спокоен мой дом.
Сгинул сон мой, куда ночь, туда страх.
Все в порядке - волдыри на руках.
Черная смородина,деда сны напрасные,
Черная смородина - где сажали красную.
